«Тише..» Приговаривала Мадлен. «Я всё слышу. Иду я, ты видишь?!» Ангелок тихо вздохнул и присел на подоконник.  Прогуливать уроки – плохо, но ещё хуже сходить с ума от всего этого шума и каламбура. Спектакль явно шёл не по сценарию, всё должно было быть иначе. Виктор ломал её представление о чувствах и жизни в целом. Порой .девушке казалось, будто она и впрямь сошла с ума или впала в кому. Её теперешняя жизнь была ещё хуже, чем тогда взаперти, в её тёмной норе, зато под крылом у деда. В покое и тишине. О тишине, которую раньше так ненавидела, она теперь молилась. Гомон голосов стих. Мадлен припала лбом к прочному пыльному стеклу. Это была новая клетка. Куда страшнее, чем прежняя. Тонкие пальцы протёрли стекло, и оно стало чуть прозрачнее. Там, за лесом и небольшими холмами, был её дом. Место, где всегда ждут и всегда примут. Там где папа катает на спине, и мама укрывает на ночь одеялом.  В девушке всё ещё спал ребёнок, ведь её детство у неё украли и заменили его таблетками и врачами. Тишина разлилась по телу и Мадлен невольно прикрыла глаза. Теперь тишина значила безопасность и покой. Было не страшно и тоскливо. Мадлен пробудил стук двери, но в коридоре никого не было и сердце, на секунду  затрепетавшее от испуга, мирно застучала в груди. Оказалось ,что это всего лишь птичка стучала стекло маленьким клювиком. «Лети, милая… Ты свободна. Оставь меня в моей темнице.» Но птица не сдавалась. «Да чего же ты хочешь?!» в душе взвыла Мадлен и распахнула окно настежь. Прохладный утренний воздух освежил её пыл, осень ворвалась в коридоры. Птица  вспорхнула с грязного подоконника и влетела в помещение. Мадлен протянула к ней белоснежные пальцы, и (о, чудо -_-«) птичка повертела маленькой головкой и запрыгнула на мягкую ладонь девушки. «Письмо?! Ты что, почтовая?! Однако не похожа на голубя…» Мадлен с интересом рассмотрела лапки незваной гостьи. Птица весело чирикала, будто разговаривая с ангелочком, а он тем самым аккуратно вынул письмецо. «Пусто» вдохнула девушка и села обратно на своё место. Она достала из сумки немного круасанов (сегодня она взяла их с собой, ибо не успела позавтракать) и раскрошила их перед птичкой. Птица благодарно щебетала и с удовольствием уплетала угощение.
«Радуйся, милая. Тебя хотя бы кормят…» Мадлен усмехнулась и начала рассматривать послание от птички. Вдруг ей показалось, что на пустом листочке начали появляться слова, и она поднесла его ближе к свету и вдруг воскликнула от удивления. На листке появился рисунок с изображением птицы, вылетающей из клетки…

Гармония, такая желанная, была нарушена неким непонятным существом, двигающимся в её сторону. Понятно было одно – силуэт явно был не в себе, особенно когда качался из стороны в сторону и зачем-то пытался стать предметом интерьера. Мадлен захлопнула окно с такой несвойственной для хрупкого создания силой, что стёкла задрожали и не только в этой оконной раме. Человек хоть и вызывал отвращение, однако пробуждал жгучий интерес. Будучи женщиной, до мозга костей, Мадлен, как и Пандора, являла собой целый сгусток любопытства. Живое, дышащее и вполне возможно не соображавшее, существо тем более приближалось. Медленно, но верно.  Птица всё ещё вилась где-то под потолком, и почему-то сейчас её невинный щебет раздражал малышку, сейчас у неё была более интересная игрушка.

Так они и стояли, тупо грызли друг друга взглядом. Мадлен презрительно фыркала и чем-то напоминала чихающую кошку. Челюсти сомкнуты, губы поджаты, глаза бегали из стороны, в сторону следя за каждым движением незнакомца. Тело прижалось к соседней стене, руки сложились на груди. Любопытство и опасность разжигали азарт где-то в области лёгких. Щёки горели каким-то неистовым пламенем, а глаза то и дело вспыхивала от нарастающего напряжения. Часы, стоявшие где-то в конце коридора чеканили механический ритм, тихо отдававшейся стуком в груди. Мадлен медленно начала двигаться в сторону, плавно покачивая бёдрами. Легко и непринуждённо, пытаясь скрыться, слиться с обоями, дабы убрать с себя этот наглого взгляда. В конце концов нужно было убраться отсюда как можно быстрее.

Мадлен слегка улыбнулась, как бы подтверждая самой себе,  что полностью контролирует ситуацию.  Она прильнула плечами к прохладной стене, развратно покачиваясь и нахально улыбаясь. Так ведут себя дети, когда не знают, как поступить и что сказать.  Мягкий розовый язык коснулся засохших губ.
- Ничего.
Прошипело сквозь умилительную ухмылку существо женского пола. Лямки платья спали с маленьких белоснежных плечей. Мадлен хотелось уйти и остаться одновременно.

Мадлен восторженно вздрогнула и поправила лямки. Затем убрала выбившиеся из безупречной укладки волосы за уши у улыбнулась в ответ подруге.
- Да, здравствуй.
Мадлен не доверяла новому спутнику подруги и презрительно, будто смотрела на таракана и желала его раздавить, окинула парнишку взглядом.
- День добрый…
Бесчувственно произнесла она, не отрывая спину от стены и прикусывая нижнюю губу.

-Всё отлично!- солгала она, нервно взглянув на предательски сильно чирикающую под потолком птицу. Невероятно сколько может быть хлопот от маленького существа. О Викторе Мадлен и думать уже забыла и куда точно направлялась, забыла напрочь. Слишком много людей, да и, кажется, звонок с урока уже прозвенел. Народ постепенно прибывал в длинное узкое помещение.
- А у тебя ?
Спросила больше из вежливости, чем из интереса.

- Понятия не имею - призналась довольная чем-то Мадлен. И улыбаясь своему новому знакомому, слегка наклоняя голову в знак признательности, взяла за руку подругу и отвела её в сторону. Девушка провожала взглядом человека сидящего у стены. Ей уже казалось, будто всё произошло не несколько секунд, а целую вечность назад. Напряжение постепенно спало, и она поняла, что ей действительно нужно так это пойти к директору и во всём здесь разобраться. Однако, теперь ей стало страшно и больно. Виктор знает и видит всё… он как тень или призрак, всегда узнаёт обо всём первым. А если он знает об этой позорной сцене. Мадлен не хотела делать ему больно, ведь с каждой секундой она всё больше понимала… Она его действительно любит.

Наконец Мадлен свернула с хорошо известного пути и оказалась в каком-то мрачном коридорчике. Звонок уже прозвенел, но девушка не дала подруге уйти. Внезапно она закрыла лицо руками и взвыла, как раненое животное или брошенный младенец, внушая окружающим жалость и страх.
- Молю, выслушай меня, cher. Молю тебя…
Она не плакала, слёзы будто бы высохли ещё много лет назад, но она выла и возносила руки к потолку, словно стараясь достать с неба звёзды, дабы утопить своё горе. Ей было тяжко и слёзы бы утопили эту тяжесть, но мать всегда учила её, что слёз никто видеть не должен, кроме её самой. Как загнанный в клетку зверь она металась от одной стены к другой, то и дело бубня:
- Это всё Виктор. Моя тень, мой призрак. Он всё видел. Он видит всё! Теперь я разобью ему сердце, а он убьёт меня. (естественно образно, но она говорила так будто бы это была чистая правда.) А я не смогу без него. Как мне быть?! Объясни?! Он больше никогда не поверит мне. А я веду себя как дура…
Она остановилась и зыркнула глазами, словно прислушиваясь к тишине.
- Меня так тянет к нему. Меня никто не поймёт, и ты не сможешь понять!!! Он как существо из преисподней, как ангел. Я схожу с ума от каждого его прикосновения, и если даже он не убьёт меня за измену, то я умру сама, из-за того, что потеряла… что не смогла спасти!!!
Мадлен упала на пол, как монахи падают ниц для молитвы. Слёз не было, было горе, великое, как ей тогда казалось.

Дыхание становилось всё тяжелее, и девушка жадно хватала воздух губами, как рыба, выброшенная на лёд. Тяжёлый ритм сердца и непонятно вытаращенные глаза заставляли думать, что Мадлен и вовсе помешалась. Однако, это было не так сознание её ещё было трезвым. Она судорожно вздохнула и призадумалась от внезапного и какого-то нелепого вопроса.
- Лет двадцать… может больше. Мы об этом не говорили, никогда. Да он не прости меня. Он ревнивый. Он очень ревнивый!!! Я клялась, я Богом клялась !!! Понимаешь?!
Выплеснула Мадлен с очередной порцией стонов.

- Я хочу в Париж. Хочу к родителям. Шесть лет меня лечили, а теперь я буду мучится всю свою жизнь!
Она закрыла лицо руками и отчаянно замотала голова, стараясь очнуться от этого кошмара. "Это сон, всё сон... ты сейчас проснёшься. Всё будет хорошо, малышка Мадлен и папа ещё покатает тебя на спине, и мама ещё будет укладывать тебя спать. Ты проснёшься ребёнком, тем которым ты себя помнишь. И больше ты никогда не увидишь этого кошмара, никогда..." Сказка была столь сладкой, что Мадлен отчаянно желала верить своим мыслям. Но нет. Жизнь жестока и неумолима, истериками её не разжалобить.
Мадлен резко поднялась. И прошипела сквозь зубы.
- Я всё скажу ему. Я буду лежать у его ног, но не дам ему меня оставить. Плевать на гордость...
Мадлен бросила сумку и побежала по коридору, всё ниже, ниже и ниже. Ступени казалось, плясали по д её ногами. Ангел распахивал на бегу двери, путался в ногах и пытался выбраться отсюда, из этого проклятого места. "Птичка вырвалась из клетки..." шепнула она, выбегая в парк и бросая взгляд на печально глядящую на неё школу.

Мадлен ошарашено взглянула на Аэл, как на тиски, мешавшие ей вырваться на свободу.
- Не мешай. Дай уйти.
Прошипела она, однако в душе произнесла "Прости меня, дорогая. Я ещё вернусь... в бессмертие путь длинный" И как-то неловко и неуместно улыбнулась, мягко освобождая свою руку.
- Пусти же...
Вымолила девушка, лучезарно улыбаясь.